Оболганный сталинизм. Клевета XX съезда - Гровер Ферр

В наши дни «антисталинская парадигма» ещё не отмерла и отнюдь не утратила свого значения. Пухлые сочинения Роя Медведева «К суду истории» (1971) и Роберта Конквеста «Большой террор. Сталинская чистка 30‑х» (1973) вобрали в себя многие «разоблачительные» публикации хрущёвского времени и внесли решающий вклад в формирование и популяризацию «антисталинской парадигмы». Авторы этих работ обобщили всё, что им удалось отыскать в советской печати и «реабилитационных» материалах, в общедоступных и конфиденциальных воспоминаниях[589]. Приняв «разоблачения» «закрытого доклада» за чистую правду, и Медведев, и Конквест не просто опираются на него, но идут гораздо дальше. И если теперь ясно, что речь Хрущёва насквозь лжива, какой же оценки заслуживают медведевско-конквестовские труды?

Приступая к исследованию обвинений, выдвинутых Хрущёвым в речи на XX съезде, и выяснив в конце концов, что все они по своей сути лживы, автор изначально не ставил перед собой задачу напрямую поколебать основы «антисталинской парадигмы». Но, как минимум, один из её столпов теперь всё же разрушен. Приняв в расчёт, что хрущёвская речь представляет собой не что иное, как последовательность хорошо продуманных и тщательно спланированных фальсификаций, ни один сколько-нибудь серьёзный исследователь уже не станет рассматривать историю Советского Союза через кривое зеркало «закрытого доклада».

Справедливость того или иного утверждения можно оценить только на фактологическом уровне, т. е. уяснив, насколько корректны умозаключения, сделанные в результате анализа имеющихся свидетельств. Никакая парадигма не может быть опровергнута путём отрицания истинности какого-то количества фактов.

Упоминавшиеся выше критики, коллеги и все те, кому удалось познакомиться с содержанием моего выступления на конференции, по выражению одного из слушателей, – «разумные люди во власти безосновательных измышлений». Причём под «измышлениями» понимается всё, что Хрущёв сознательно скрыл под фальшивым прикрытием разоблачения «культа личности».

Несмотря на критику и проклятия, осыпаемые по адресу сталинского «культа», Хрущёв на деле всячески укреплял преклонение перед Большим Человеком, но только в опрокинутом виде. Почитание всезнающего и добродетельного «отца народов» он подменил «культом» ещё более всемогущего, но кроваво-жестокого и мстительного Сталина-злодея. Такая трактовка очень напоминает портрет, нарисованный ещё Троцким, наделившим своего политического соперника множеством отрицательных черт и характеристик. Всё, что случилось в стране, включая восхождение Сталина к вершинам власти, формирование его политического курса и противодействие ему, репрессии, обрушившиеся на головы оппозиции, Троцкий объяснял сочетанием сталинской хитрости и жестокости, помноженными на отсутствие морали.

В конспекте работ Ноама Хомски, посвящённых средствам массовой информации, Марк Гримсли писал:

«Утверждение, которое соответствует принятому в мире представлению, не требует особых разъяснений и потому может быть выражено в нескольких словах. Чтобы оставалась хоть какая-то надежда остаться убедительным, для утверждения, которое бросает вызов общепринятому мировому взгляду, требуется гораздо больше места»[590].

Замечание в равной степени справедливо и для исследований, бросающих вызов «общепринятым» историческим концепциям.

В таких условиях «равенство есть неравенство». И дело не только в том, что для разоблачения неправды требуется гораздо больше времени, усилий и места, чем для упоминания её вскользь и между прочим. Перед учёным, оспаривающим существующую парадигму, всегда стоят две задачи. А тот, кто не выходит за рамки господствующих представлений, выполняет лишь одну-единственную. В последнем случае достаточно бывает удостовериться, что в такой работе использованы канонические методы анализа, и она будет принята с одобрением. В каком-то смысле такой учёный доводит до сведения своих читателей то, что и так почитается у них за истину. Своим исследованием он как бы заполняет «чистый бланк» с намерением вписаться в рамки общепринятой (а потому общеприемлемой) модели истории. И не более того.

Работа учёного, бросающего вызов устоявшимся представлениям, куда более трудоёмка и ответственна. Она должна не только от начала и до конца удовлетворять требованиям методологии – правилам работы со свидетельствами, принципам логики и т. д., чего, вообще говоря, обязаны придерживаться все исследователи без исключения, но и многому сверх того. В первую очередь – заронить у читателей сомнения в той модели причинно-следственных отношений, которая лежит в основе основ общепринятых представлений о минувшем. Предстоит также склонить их к мысли, что ошибочной может оказаться вся ранее известная концепция истории, – суждение, которое многие погонят от себя прочь, а другие осудят как нечто неприемлемое.

Что ж, самое время повторить здесь то, что вызвало недопонимание у некоторых из моих слушателей на конференции, а именно: настоящая работа целиком посвящена только докладу, с которым Хрущёв выступил 25 февраля 1956 года на закрытом заседании XX съезда КПСС. Поразительный и удививший самого автора результат исследований заключается в том, что весь «закрытый доклад», как оказалось, состоит из лживых утверждений и фальсификаций иного рода. Цель данного исследования – в подкрепление данного тезиса представить наилучшие из доказательств, которые почерпнуты, по возможности, из российских архивов.

Разоблачение ложного утверждения не то же самое, что установление истины

Анализ хрущёвских уловок показывает, что мы имеем дело со связанными, но отличными друг от друга задачами. Из них более лёгкая и менее объёмная – показать, что Хрущёв просто лгал.

Но вдумчивый читатель, быть может, захочет бо́льшего. Отметив про себя, что те или иные положения «закрытого доклада» насквозь лживы, он, возможно, проявит интерес к получению правдивой информации, к тому, ЧТО ЖЕ ПРОИЗОШЛО НА САМОМ ДЕЛЕ.

Предлагаемая вниманию читателей книга, увы, не сможет удовлетворить такие запросы. Потребуется тщательно изучить каждое из «разоблачений» доклада в отдельности, т. е. в общей сложности проделать 61 исследование – по числу хрущёвских неправд. Часть таких штудий окажется весьма объёмистой: в ряде случаев скопилось довольно много различной (и крайне противоречивой) информации, которую ещё необходимо собрать и проанализировать.

Но многие из исследований пока так и останутся незавершёнными, поскольку у историков пока нет настолько полного числа свидетельств, чтобы, опираясь на них, можно было бы прийти к каким-то окончательным умозаключениям. В любом случае углублённое изучение каждого из хрущёвских тезисов с намерением докопаться, что же всё-таки случилось на самом деле, – в особенности с учётом сегодняшнего состояния источниковой базы, – выходит за рамки поставленной нами задачи.

Образ Сталина как «массового убийцы» целиком восходит к хрущёвскому времени. Самые первые из обвинений такого рода, положившие начало мифу (а перед нами, несомненно, миф), берут начало в «закрытом докладе». Из всех хрущёвских «разоблачений» наисильнейшее впечатление оставили обвинения в причастности Сталина к умышленному уничтожению многих высокопоставленных большевиков.

После «закрытого доклада» количество приписываемых Сталину «преступлений» всё разрасталось; со временем ему, например, стали вменять в вину расстрел по ложным обвинениям видных советских военачальников. Но пока Хрущёв находился у власти, плеяда полуофициальных писателей неусыпно трудилась над пополнением списка жертв несправедливых приговоров, и многие из названных тогда персоналий были «реабилитированы», т. е. провозглашены ни в чём не виновными.

В октябре 1964 года Хрущёва выпроводили в отставку, но к тому времени представления о Сталине как о массовом убийце невинных жертв уже устоялись. В начале 1970–х на Западе вышли из печати пухлые сочинения советского диссидента Роя Медведева и британского советолога Роберта Конквеста, обстоятельно описывающие т. н. «преступления» Сталина и опирающиеся на сочинения хрущёвского времени. Ещё больше леденящих кровь историй того же сорта получили известность в годы Горбачёва и Ельцина.

Иначе говоря, исследование того, что в «закрытом докладе» говорилось о массовых репрессиях, может оказаться более плодотворным, нежели просто выявление всё новых примеров хрущёвской лжи. В частности, речь идёт о возможности разобраться в том, каковы истоки и причины насаждения мифа о «Сталине – массовом убийце».

Исторические свидетельства

Есть качественные отличия между доказательствами, используемыми в юридической практике и в исторических исследованиях.